16.02.2014 в 20:15
Пишет WTF ChKA 2014:WTF ChKA 2014. Level 2: Тексты R — NC-21. Миди. Окончание.
3316 год Второй Эпохи,
Андуниэ, поместье Западных Князей
— Ничего не изменилось, — сказал Элендиль с любопытством, выезжая на главную дорогу. Он пустил коня шагом и обернулся к сыну, явственно ожидая какого-то ответа.
— В Андуниэ всегда спокойно, господин.
Исильдур не знал, как себя вести.
— Как Анарион?
— Он в Роменне, господин. У него все в порядке.
— Как дети?
«Принимают за дедушку — прадеда», — ядовито подумал Исильдур, но проглотил собственные слова с чуть слышным вздохом. Не то, чтобы он не понимал отца.
— В городском доме, с матерью, господин. Я не знал, будет ли уместно.
Элендиль посмотрел на Исильдура более внимательно.
— Мне жаль, сын, — сказал он. — Я задержался в Линдоне, а потом… думаю, забыл о времени. Письмо нашло меня спустя год после твоей свадьбы.
Исильдур кивнул. Отболело давно. Князь Амандиль принимал и отдавал свадебные дары вместо отца, и грешно было жаловаться на саму свадьбу — Король вершил официальный обряд с уверенной легкостью, граничащей со святотатством, одарил жениха и невесту домами в Арминалэт, кораблем, какими-то землями в колониях… и прочей драгоценной мелочью без счета. В Андуниэ потом тихо провели второй обряд, перед Великими и Создателем, а потом жизнь закружила — дети, хлопоты, местные дела. Жили ярко, будто последний раз, и захватывало дыхание.
Незаметно к Исильдуру отошли и дела провинции. Как он теперь понимал со странным чувством, привык считать — наследником — себя. За полторы-то дюжины лет…
— Как… отец? — после долгого молчания спросил Элендиль.
Исильдур никогда не знал, что за тень упала между дедом и отцом в годы после смерти матери.
Догадывался. Постановил — не знать.
Князь Амандиль не покидал Арминалэт больше, чем на несколько недель, и каждый раз, приезжая к нему, Исильдур со стыдом думал, что надо бы задержаться и чем-то помочь. Но — старому князю не была нужна ничья помощь. Сыну он бы — позволил. Внук — не смел спросить. Дед был недосягаемо безупречен — «Нараку н’Адун» — Орел Запада, звали князя Амандиля даже самые лютые из Людей Короля, и спокойно владетель Андуниэ входил в Замок, и рядом с королем неизменно оказывался во всех достойных делах.
И было непонятно — как, вот этот — вернейший из Верных — и безумная круговерть жизни Арминалэт?..
Пожалуй, начинать беспокоиться надо было раньше.
Как описать отцу?
Дед приехал во главе отряда и сам расседлывал коня во большом дворе, а Исильдур молчал растерянно — потому что — без объяснений, без предупреждения…
— Государь пожелал прекратить видеть меня в Арменелосе, — сказал князь Амандиль в пространство и прошел в дом.
Исильдур шел за ним следом и слушал.
— Король собирает флот, — говорил дед, и в глазах стыло — непонятное. — Король… послушай, Исильдур, внук мой, Король наш — благородный и храбрый муж, но не все рядом с ним таковы…
— Король собирает флот, — наконец, сказал Исильдур.
— Да, — сказал Элендиль, и Исильдур с опозданием понял — отец сейчас — как он, Исильдур, тогда, после первых выездов в Столицу. Он не надменен и не рисуется, он просто проехал от Роменны до Арминалэт и дальше, проехал мимо Гробниц, которых больше дюжины лет не видал.
Он… растерян?
— Давай сперва доедем до усадьбы, — быстро предложил Исильдур. — Тебе надо поговорить с князем.
***
Исильдур понял — разговор не задался.
В комнате было душно. Свечи, закрытые окна, задернутые занавеси. Восемь стражей Исильдур встретил по пути. Никто из слуг не осмелился бы подслушивать, но по наружной галерее тоже ходили люди деда.
Он шагнул внутрь, почтительно встал у дверей — и наконец понял, почему по усадьбе до сих пор не расползлась весть о возвращении наследника.
Его просто никто не признал. Господина Элендиля сына Амандиля не было в этой комнате.
Был высокий, светлоглазый элда: как с рисунков в книгах, как из детских путаных воспоминаний о гостях из земель на западе… или из убежищ на востоке, поди их разбери.
В белой рубахе и зеленом плаще, легкий, как тень, не старый, не юный — иной.
Глаза… Элендиля… были доверху полны серебром луны. В этом взгляде не было места земле и — тем более — делам людей. Не по зову Князя Андуниэ вернулся незнакомец с именем отца.
— Я не желаю в этом участвовать, — устало сказал Элендиль, подперев рукой голову. — Я пришел, чтобы уговорить вас всех уйти со мной в Средиземье, отец. Наша земля ядом стала для нас.
— Послушай, внук, — резко сказал князь. — Послушай, что он говорит.
— Я видел сон, — тихо ответил Элендиль. — И этот сон был послан мне.
— Две сотни лет! И ради чего? Чтобы мой сын отказался от всего, что я сделал?
— Что ты сделал, скажи же мне? До последнего сидел в столице, надеясь, что Король одумается? О, Король прекрасно знает, что делает!
— Конечно, знает!
Исильдур без разрешения открыл окно и сел на подоконник.
— Я вам тут зачем? — спросил он с наигранной веселостью. — Господа мои отец и дед, время уже позднее, неужто утром не договорите?
— Мы должны собрать всех, кого можно, и уплыть с Острова, — повторил Элендиль, глядя на сына отсутствующе.
— Нет, дорогой мой сын, мы должны отправить с Острова ненадежных и сесть тихо — пока флот не будет собран. А вот потом — придет твой черед с торжеством войти в Столицу.
— Господин мой дед…
— Отец, это…
— Это — Скипетр, — сказал Амандиль тихо.
Исильдур выглянул наружу и проверил, где там стража, и не подслушивают ли сами, все восемь, плечом к плечу, ухо к уху, допустим, прямо под окном.
И только потом выдохнул сквозь зубы.
— Это измена, — сказал он, сам не веря собственным словам.
Амандиль усмехнулся.
— Король знает. И цена давно заплачена. Других наследников нет и не будет.
Элендиль закрыл глаза.
— Нет, — твердо сказал он. — Я отказываюсь от твоих планов, отец.
Амандиль опустил голову и на миг показался чудовищно уставшим.
— Хорошо, — ответил он и пожевал губами. — Хорошо. Тогда, боюсь, сын мой, тебе придется умереть.
— Что?.. — переспросил Исильдур растерянно.
— Что если княжич Элендиль никогда так и не вернулся? — спросил Амандиль холодным, чужим тоном. — Что если один из прибрежных эльфов настолько сдружился с княжичем, что после его смерти привез семье немногочисленные сохранившиеся вещи и рассказал про обстоятельства гибели?.. Тогда семья поблагодарит эльфа, рискнувшего через весь Остров пробраться в Андуниэ и обеспечит этому эльфу безопасную дорогу назад, в Линдон.
В глазах Элендиля стыло понимание.
— Скажи, внук, разве так уж плохо звучит — Тар-Исильдур? — горечь в голосе Амандиля стала совершенно явной.
***
Между сном и явью мир был подобен гигантской арфе. Взбудораженный разум не давал покоя, подкидывал все новые куски кошмарной беседы, не закончившейся, по сути, ничем, перебирал струны, заставляя снова звучать:
...предопределено править Островом, если первая линия угасает...
...не предательство — услуга, договор...
...дождаться флота и после...
Контрапунктом вступал другой голос:
...бессмысленно. Порчу не отогнать...
...наказание, кара создателя...
...поверить и покинуть родину...
Оба сливались в хоре:
...начать заново! С чистого листа — разве не хотел бы? Устроить так, как хочется тебе...
С детства Исильдур ненавидел игру на арфе. С тех пор мало что изменилось.
Он ворочался в кровати до предрассветного часа, пока спор отца и деда не расплылся в бесформенную, неузнаваемую нотную последовательность и не увлек в себя вереницу других фигур и мелодий.
Перед Исильдуром пролетела в танце грозная королева Зимрафэль, оглянулась через плечо и лицо ее на миг стало похожим на лицо обожаемой жены. Королеву сменил Король на вороном коне — странно, подумал Исильдур сквозь сон, коней государь предпочитал буланых... но лицо Короля было как отражение в зеркале, а пока он смотрел в это самое зеркало, из-за плеча поднялся черный двойник, превратился в Зигура. Но и проклятый колдун не задержался надолго, уселся в кресло по левую руку Королевы, знакомо свел вместе пальцы рук и Исильдур понял, что смотрит в лицо деду... дед кивком головы обратил внимание Исильдура на распахнутое окно, под которым подслушивала вся ближняя гвардия и челядь, а когда Исильдур сердито высунулся наружу и потянул на себя ставень, подошел отец, больше похожий сейчас на собственного старшего внука, Элендура. Исильдур поднял на него взгляд.
И замер.
Позабыв человеческую речь, замычал, замотал головой, забился в кровати.
Раздвигая собой звезды, над его миром навсегда вставала — волна.
Проснулся от крика, подумал было — собственного, но нет — кричали в доме. Встал, пошатываясь, утер оборотной стороной ладони лицо — соль жгла кожу. То ли вечерние сумерки, то ли только-только рассвет — не поймешь даже, сколько проспал, да и... был ли это сон?
Крик повторился.
Исильдур второпях натянул первые попавшиеся штаны и выскочил из комнаты, не беспокоясь о внешнем виде и достоинстве. Показалось — не до того сейчас.
На лестнице столкнулся с отцом. Элендиль был в одних штанах и рубахе, но держал в руках пояс с оружием.
Они молча переглянулись и бросились в сторону княжеских покоев.
Князь Амандиль стоял посреди центральной лестницы, а у его ног лежало тело старшего кастеляна. Кровь стекала по светлому камню ступеней... капала с обнаженного меча в руках у князя.
Когда дед развернулся к ним, Исильдур обреченно понял, что сны сегодня снились, кажется, всему поместью — и князь Андуниэ не смог — или не захотел — проснуться собой.
За спиной ахнула кто-то из подбежавших слуг.
В неверном предутреннем свете лицо князя двоилось, дрожало, как отражение в бегущей воде, наслаивался другой формы подбородок, чуть по иному изгибались брови...
Только глаза оставались неизменными — серые, печальные... безумные.
— В эту землю я пришел, и в этой земле останусь до скончания веков, — сказал князь Амандиль и поднял меч.
Никогда он не двигался с такой убийственной грацией.
Исильдур когда-то считал с летописной книгой в руках: рано принявший венец Андуниэ, Амандиль, сын Нумендиля, не успел даже отслужить обычный срок на флоте, а может, и вовсе не бывал в колониях. Не воевал, не обучался сверх обычного владению оружием. Он был — второй после Короля, Князь Западного Дома. Для детей и внуков он нашел лучших учителей, лично ему оружие всегда было — без надобности. До этой ночи.
— Отец? — с тоской в голосе спросил Элендиль.
— Наша земля, — сказал князь Амандиль и пошел вниз по ступеням. — Никому! Ни Зигуру, ни низшим, ни глупым варварам, ни эльфам, ни Валар, ни даже Единому — никому не отдам я этой земли. Эленна норэо! Они хотят уничтожить тебя... нет, я не поддамся на эту ловушку. Кого прислали в мой дом под видом сына? Кого хотели обмануть чародейской тварью?..
«Что если княжич Элендиль никогда так и не вернулся?» — далеким эхом отозвалось под сводами зала.
Элендиль ушел от первых четырех ударов, а потом выдернул из ножен меч. Но — все еще уклонялся, отступал, кружил по зале... Клинок плясал в его руке, но князь Амандиль будто сам подставлялся под удар, заставляя сына отдергивать, отводить меч, ломая рисунок боя, ломая самого Элендиля.
Исильдур застыл, завороженный, и пропустил момент, когда белая рубаха отца окрасилась кровью. Мимо рванулся кто-то из дедовых гвардейцев, попытался — кинуться в ноги, сбить, остановить... Князь вспорол воину горло самым кончиком клинка и вновь обернулся к Элендилю.
— Не надо, отец, — почти простонал Элендиль, зажимая рукой рану. — Не поддавайся им. Вернись!
— Что толку, — тихо сказал Амандиль, отводя меч для решающего удара, — что толку — если все — предрешено и никого уже не спасти?.. Лучше я заберу с собой всех, кого смогу, уйду сам, а не по чужой воле!
Исильдур обрушил деду на голову золотой тяжеленный подсвечник.
***
Мучительно долгой была дорога до Арминалэт.
Мучительным был подъем к замку, взгляды стражей, изумленные лица придворных.
Мучительно неуместно выглядел сейчас Элендиль перед Королем — растерявший всю свою эльфийскую инаковость, а княжеской уверенности пока что не обретший.
— Вот знак княжеской власти, — сказал Элендиль и раскрыл простой деревянный ларец. Блеснул звездным светом тонкий обруч с одним крупным камнем-слезой. — Господин отец мой, Амандиль… отплыл в сторону Запада и не взял с собой никого, кроме трех старых слуг. Я послал за ними корабль, но ничего не нашли в прибрежных водах и нет больше об отце моем никаких вестей.
Король смотрел на венец молча.
Королева Зимрафэль встала с кресла, подхватила Короля за руку.
— Отплыл искать помощи и совета Валар… как ожидаемо от старого Князя Западного Дома, — спокойно сказал Ар-Фаразон, и Исильдуру почудился в словах короля острый блеск меча. — Я все легче отношусь с годами ко лжи. А это — хорошая ложь. Правильная. Но… скажи мне, Элендиль, сын Амандиля, это было — хотя бы — быстро?
Элендиль молчал и сжимал шкатулку в побелевших пальцах.
— Понятно, — сказал Ар-Фаразон, не изменившись в лице. — Ну что же… Звезда Элроса — по праву крови твоя. А о том, сколько тебе ее носить... мы рассудим позже.
Исильдур выдохнул. Слишком заметно, потому что Король опустил взгляд на него. Но не сказал — ничего.
— Я по-прежнему не желаю видеть в Арминалэт Князя Западного Дома, — сухо закончил Ар-Фаразон.
Элендиль молча поклонился Королю, Королеве.
Уже на лестнице Исильдур оглянулся.
Среди цветов и лоз, на малой террасе, где Король принимал иногда высокородных, стояли двое — и мучительно пусто было рядом с Королевой. Почудилось: сейчас из-за увитой плющом решетки выйдет седой старик в черном и серебре, взмахнет рукой, непочтительно кивнет Королю...
Из теней рядом с верхним выходом выступил третий — в черном, встал рядом с Королем.
Исильдур стиснул зубы и поспешил к дверям.
3319 год Второй Эпохи
Арминалэт, Замок Королей
В малой зале было пусто и тихо.
В дверях Мириэль чуть не столкнулась с Зигуром — тот прошел мимо, даже не подав виду, что заметил королеву.
Ей было все равно.
— В старые времена добродетельная супруга проводила бы мужа до самых корабельных сходен. Ветвь вечнозеленого древа закрепила бы на носу корабля, как благословение. — сказала Мириэль.
Фаразон улыбнулся и взял ее за руку.
— Тащить королеву в Роменну? Заставить ждать окончания погрузки? А может, пока мы обходим Остров, отправить к андунийским заброшенным гаваням и там попрощаться в третий раз? — улыбка у него была невеселая. — Меньше печали — это просто военный поход.
Мириэль покачала головой.
— Меня ты призвал последней, — заметила она, не стараясь скрыть упрек в голосе.
— С тобой мы точно еще увидимся, госпожа. — ответил Фаразон. — А колдуна — колдуна я освободил от слова. Пусть идет, куда хочет.
— Так или иначе, — тихо ответила Мириэль, — мы действительно еще увидим друг друга, муж мой. Здесь… или на ином пути.
Фаразон понял.
Он обнял ее — аккуратно, чтобы не помять о сталь доспеха шелковый наряд. Поцеловал в лоб. Губы у него были сухие, холодные.
— Не жалеешь о таком муже, госпожа? — устало спросил он. — Немного же счастья я тебе принес.
Мириэль посмотрела на него без улыбки.
— Я выбрала в мужья единственного, кто не боялся, — ответила она. — А даже если боялся, то все равно шел вперед — без сомнений, без колебаний. Не заставляй меня менять свое мнение о тебе на старости лет… мой золотой принц.
Фаразон выпрямился, улыбнулся горделиво. Показалось — юность на миг коснулась его глаз.
— Ну что же! — сказал он. — Лучшего благословения я не мог и пожелать. Подчиняюсь твоей воле, моя королева!
Смеясь, они вышли к ожидающим на площади людям.
Ар-Зимрафэль смотрела вслед с балкона Замка, недвижимо и молча. Смотрела, как исчезает среди городских крыш хвост стальной колонны.
Смотрела, как стекается туман с городских улиц, как встают в строй призрачные воины, как из Города Мертвых, повинуясь воле последнего Короля Нуменора, выходят, шеренга за шеренгой, полки.
Ар-Фаразон ехал во главе колонны, на медно-рыжем жеребце, и не оглянулся ни разу. Только перед поворотом дороги воздел вверх древний скипетр — и солнце на миг залило всю его фигуру непереносимо сверкающим золотом.
3319 год Второй Эпохи
Арминалэт, Замок Королей
Если вы не знаете, где искать королевского советника…
Впрочем, довольно. Она знала.
На одной из дворцовых террас, чем-то полюбившихся Зигуру, у самого края, там, откуда открывался вид на город и дальше, на устье реки.
Маленькое озерцо, кусты, дорожки, да неяркий насыпной берег из мелкой гальки и янтаря — что здесь и привлекало колдуна?..
Зигур сидел прямо на гальке, опершись на стену беседки, и перекатывал между пальцами какую-то блестящую безделушку — колечко ли, застежку, Мириэль не разобрала.
Он глянул на королеву, но не сказал ничего и не стал вставать.
— Ведь он не вернется, — сказала Мириэль ровно.
Зигур утвердительно прикрыл глаза.
— Посмотри на меня, колдун, — тяжело сказала королева. — Не смей — игнорировать.
— Я слышу, — отозвался он неохотно. — Я понимаю. Я жду. Чего ты хочешь, королева?
Мириэль нахмурилась.
— Не много ли воли, Зигур, ты взял?
— Меня зовут — Саурон, — мягко сказал колдун. — Можно — Гортхауэр. Я устал от ваших прозвищ. Давай попробуем обойтись без них. Мое бытие советником короля Нуменора в любом случае — завершено.
Мириэль посмотрела на него с холодным отстраненным любопытством. Кивнула медленно.
— Не будешь советником, — спросила она и тяжелее оперлась на трость, — кем будешь?
— Уж побуду никем какое-то время, — ответил Саурон с сомнением. — Не впервой. Где-то у меня был плащ…
Встряхнул тяжелое сукно, расстелил по холодной скамье, кивнул королеве — уважительно, но без подобострастия. — Садись, Мириэль, я вижу, ноги тебя подводят. Впрочем, тут я могу ненадолго помочь…
— Не позволяю, — так же ровно ответила Мириэль и опустилась на предложенное место. — Не прикасайся ко мне… Саурон. Моя жизнь — только между мной и Создателем. А теперь расскажи мне, о чем мой супруг умолчал. То, о чем вы говорили — тогда, в малой библиотеке.
3301 год Второй Эпохи
Арминалэт, Замок Королей
— Ты обезумел, — сказал Саурон резко.
Он расхаживал по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину.
Фаразон посмотрел на собеседника и ответил с легкой улыбкой.
— А ведь ты боишься.
Саурон замер на половине шага, обернулся удивленно.
— Боишься, — кивнул Фаразон. — Ты хорошо умеешь видеть чужие движения души, взгляни же на свою. Подумай — по сравнению с остальными вариантами — насколько безумен именно этот?
— Валинор, — сказал Саурон. — Вторгнуться в Валинор с флотом? Принудить — Валар — силой… Фаразон, ты… ты…
— С тобой же получилось, — сказал Фаразон серьезно.
Саурон посмотрел на короля немо.
— А, — сказал Фаразон, — вот это выражение лица мне нравится. Значит, я думаю в верном направлении.
Саурон покачал головой.
— У нас есть время, — сказал он. — Это была просто дикая идея. Шутка — там, где шутить не следовало.
— Времени нет, — поправил его Фаразон. — Ты забыл, что я смертен, правда? Я сам вспомнил не так давно.
Фаразон встал сам и подошел к окну. Задумчиво провел рукой по стеклу, взглянул на отражение. Крепкий, моложавый… не скажешь, что уже третья сотня лет. Взгляд только вот что-то… почти как у драгоценного дяди.
За его спиной Саурон откинулся на спинку кресла и замер в задумчивости, сложив на груди руки. Вот уж кто не изменился ни на йоту за пролетевшие десятилетия — разве что казаться стал резче, беспокойнее, моложе.
— Амандил вышвырнет меня с острова в ту же секунду, что примет Скипетр, — сказал, наконец, Саурон. — Да как бы не корабельной катапультой. Скажи… давно ли его маска так приросла к лицу?
Фаразон хмыкнул.
— К сожалению, заботу о чистоте линии наследования пережил только я, да Дом Князей Андуниэ. Но я бы поставил на Исильдура, Амандиль ровесник мне, а где носит Элендиля, знает только море... да еще, быть может, морские эльфы. И не трожь моего князя — наши роли отцы выдали нам еще до рождения... толку теперь с того.
Он помолчал и продолжил.
— Ты не веришь в военный успех, Саурон? Или есть равные моим армии? Я считаю — по твоим рассказам и по тому, что видел сам — шансы есть. Их мир неизменен и скован, и там же живет множество эльфов — не будут же Стихии рвать землю под ногами своих же подданных? Но ты не веришь. Ладно. Подумай тогда вот о чем. Что произойдет на Острове, если мой флот и я — не вернемся?
— Люди любят тебя, — сказал Саурон без раздумий. — Почитают равным богам. Это всегда опасно. Если ты не вернешься — если флот не вернется — Остров или никогда больше не поверит Валар, или сорвется в слепое их почитание… но вы, нуменорцы, мстительны, злопамятны, упрямы, так что, скорее, первое. Откуда такие мысли? Ты ведь не в одиночку поплывешь, Фаразон, сколько людей ты заберешь с собой? Тысячи? Десятки тысяч?..
Саурон внезапно остановился на середине фразы.
— Хватит ли этого, чтобы отторгнуть заразу? — спросил Фаразон. — Посчитаешь мне шанс невозможного с невероятным, а, Зигур?
— Ужас, возмущение, ненависть… скорбь, — тихо сказал Саурон. — Собственные, не взятые взаймы у прошлого, неповторимые. Горе в каждом доме. Поражение или победа? Вырвешь ты у Валар согласие или твой флот сметут с лика мира — разницы нет. Ты хочешь кровью смыть проклятие, навсегда провести границу между людьми и тенями.
Отражение короля в оконном стекле одобрительно улыбнулось Саурону.
— Да, — сказал Саурон отражению. — Да. Я — боюсь. Вот прямо сейчас. Только не Валар. Тебя.
— Значит — я прав, — ответил Фаразон. — Спасибо, советник. Твоя помощь как всегда — неоценима.
***
— Элендиль, сын Амандиля, — так же спокойно произнесла королева. — Да. Но устоит ли он?
— Этот? — сказал Саурон. — Устоял перед опалой и изгнанием из столицы, устоял перед сворой голодных духов — может устоять и здесь. Я рассчитывал больше на его сына, конечно.
— Ты долго терзал Дом Андуниэ, — согласилась Мириэль. — Долго, неприятно, некрасиво. Светлы андунийцы, благородны, непричастны…
— Всего лишь развил вами же заданную тему, — сказал Саурон без улыбки. Щелчком пальцев снова подкинул в воздух блестящее колечко, поймал, вернул на руку. — Что сделано, то сделано. Со временем отзовется.
Мириэль поднялась, оправила черные на золотом кисти накидки.
— На моей земле нельзя быть никем, — строго сказала она. — Так что, советник, считай, твоя служба пока продолжается — не так уж долго и осталось. Велю сопроводить королеву до верхних террас Замка.
— Где твои спутницы и свита? — спросил Саурон уныло и встал.
— Половина моей стражи уплыла с Королем, — ответила Мириэль. — А прочих я видеть не желаю — еще мне не хватало их сочувствия.
***
Они прошли совсем недалеко, когда Саурон указал рукой вверх.
— Снова? — спросила Мириэль.
Исполинские тени в небесах над Арминалэт.
Орлы. Свидетели Манвэ.
— Они ждут, — сказал Саурон и Мириэль споткнулась на середине шага, выпустила растерянно трость. Ей показалось, будто солнечный свет на миг померк.
— Королева? — непонимающе воскликнул Зигур. Мириэль скользнула ладонью в воздухе, схватилась, не думая, за подставленную руку, чтобы не упасть.
Забыв, что ей не стоит касаться Зигура.
Но мир дрожал под ее взглядом, осыпался прахом — и в муках рождался вновь. Воздух становился — другим, и земля под ногами готова была откликнуться на другое имя, и прошлое переставало иметь смысл.
Зигур вскинул голову, втянул ртом воздух, будто дикий зверь. Глаза его расширились.
— У него получилось, — выдохнул колдун неверяще. — Как? Что…
Королева Мириэль сжала холодные пальцы нелюдя и зачерпнула столько огня, сколько смогла.
Гул подземного пламени и жар раскаленного песка, свист клинка и предсмертный хрип. Пламя и тьма…
Зигур вскинул брови, рассмеялся коротко, но не отнял руки.
Жизнь и суть господина королевского советника жгли нутро похуже кислоты, но так было нужно, чтобы — суметь отпустить на свободу нелюбимый, сокрытый дар.
Как костыль не нужен здоровому, так Зрячий Камень ни к чему тем, кто умеет смотреть сам.
Небо рванулось навстречу, небо и море, шепот прибоя и шелест волны. На светлом берегу запретного для смертных края стоял ее Король и разглядывал в ладони — горсть сияющего, переливающегося всеми цветами радуги песка.
За спиной государя выгружались войска, и туман стлался Ар-Фаразону под ноги, словно послушный пес, иногда вырывась навстречу воинам, и придавая им совсем иное обличье.
Пятился от Ар-Фаразона высокий, в белом и золоте, посланник — как похож на кого-то — мелькнула мысль. Пламя чуть дрогнуло — Зигур вздохнул нетерпеливо — дальше, дальше!
Король разглядывал в ладони горсть алмазного песка и молчал. А после молчания, указал знаменосцу, и первые отряды войска двинулись вперед. Вслед за ними пополз туман.
Мир менялся прямо вокруг них. Как будто из вышивки вытягивали ставшие ненужными опорные нити, расправляли ткань, разглаживали, вынув из пялец…
Зигур упал на колени там, где стоял. Засмеялся.
— Они уходят! — сказал он, поворачивая голову. — Отступают, оставляют Остров! Кто бы подумать мог! Тогда я и впрямь, наверное, смогу помочь, сделать — чтобы музыка не рвалась, чтобы не было хоть здесь вырванных нитей, не было — пустоты и обломков…
Улыбка у него была шальная, искренняя — как у другого человека украденная.
Долю мгновения она продержалась, эта улыбка, прежде чем превратиться в оскал.
— Нет! — воскликнул колдун, вскакивая. — Да нет же!
Горький, непереносимо горький дар последних из королевского рода.
Видеть. Понимать.
сам творец обратил внимание на несовершенство картины
исправить
но время упущено, само понятие — время — мешает стереть нужный слой, переписать
Мириэль развернулась лицом к закату и высоко вздернула подбородок.
Она видела — как дрожат ослепительные, высокие скалы, как падают камни, подымается твердь, скрывая воинов Острова в разломе, накрывая лавиной — но не убивая, погружая в бесконечный кошмарный сон. Туман ложится в земную колыбель вместе с людьми, покорно, скрывает тела и лица, обвивает миры зримый и незримый, переплетает души.
Король Ар-Фаразон смотрит с утеса на гигантский разлом, поглотивший всю его армию, смотрит на восток и смотрит на запад — у него есть мгновение — сделать выбор. Выбор… есть всегда. Даже когда его нет.
«Я думала, это тебе придется дожидаться меня, господин мой…» — успевает подумать Мириэль.
Король шагает к своим воинам.
— Не нужно, — кричит Саурон, вытягивается в струну, подымает голову, смотрит — прямо на солнце. Кулаки сжаты до побелевших костяшек пальцев. — Не нужно… они почти исцелены. Не будет больше теней, не будет неправильных мертвых, нет, не надо — не надо так! Возьми меня, если хочешь, оставь этот остров! Убирайся, не трогай их!
не имеет значения
Королева успевает увидеть — Волну.
Что успевает Зигур — ее не интересует.
3319-3320 Второй Эпохи
прибрежные воды острова Нуменор -
Средиземье, к северу от Пеларгира
Все оказалось неожиданно просто.
Исильдур положил руку на пояс. Нет, не угрожая — пока что. Предупреждая.
Людей Короля на корабле было совсем немного, и почти все они уже стояли безоружными на палубе, в кругу солдат и матросов Андуниэ.
— Это измена, — сказал капитан хрипло. Голос подводил его — когда выясняется, что треть команды не взошла на борт, а вместо нее взошли — другие, становится не до разговоров.
Исильдур покачал головой.
— Брось меч и присоединись к остальным, Харзир. Я дам вам две шлюпки… хотя разумнее бы вам было остаться на борту.
— Трус и предатель, — капитан приглашающе повел в воздухе клинком. — Если ты думаешь, что вы можете просто развернуть корабли и войти в опустевший Замок…
Исильдур глянул на капитана Харзира так, что тот осекся.
Обидно — да, было. Такое — в лицо княжичу? Наследнику Дома?..
Но стоило гневу коснуться сердца, как знакомо кольнуло запястье и на мгновение показалось — ледяная рука на плече, пьяные лица вокруг и смех, и главная опасность — за спиной.
Ненависть была холодной и старой. Отрезвляющей.
— Мы покидаем Эленну, — сказал Исильдур. — Опусти меч, Харзир, драться с тобой никто не будет. Матросы просто накинут на тебя сеть. Полежишь пару дней спутанным… подумаешь немного.
Капитан Харзир взглянул в не по годам взрослые глаза своего второго помощника и вздрогнул.
— Вы бежите, — сказал он растерянно.
Исильдур молча отвернулся. Разговор перестал быть важным.
Капитан выругался и отбросил меч в сторону.
— Убрать лишние паруса, — скомандовал Исильдур, сам становясь к центральному из пяти штурвалов. — Нас ждет Князь в Андуниэ… а потом — Восток!
Девять гигантских теней — сестры-корабли, малое западное крыло — почти одновременно легли на новый курс. Медленно и до поры — незаметно — они начали отставать от основного флота. Близкая ночь давала нужный выигрыш по времени, прежде чем встревожатся ближайшие соседи.
***
…конечно, они не успели — уже следующим днем, уже подобрав на борт всех, кого могли вместить захваченные корабли, всех, кто поверил князю, но не отплыл в колонии до того… не успели — и прямо над кораблями встала выше гор, выше звезд, выше неба, стена воды, обрушилась, в щепки разбивая мачты, подхватила, понесла, ломая кости, выкручивая мышцы…
Исильдур очнулся от боли и долго разминал сведенную судорогой ногу — позавчера, после долгого перерыва, почти весь день провел на лошади.
Снова заснуть не пытался — без толку. Если началось с ложными видениями — лучше вообще следующие дня три не ложиться.
Среди его людей не было тех, кому не снилась бы Волна.
Он вышел из шатра, плеснул водой в лицо, оглядел долину. Лагерь просыпался. Землемеры уже проверяли потребный инструмент, у времянки, где хранились припасы и книги, спорили мастера.
На ходу дожевывая кусок хлеба, подошел Анарион, кивнул.
— Ну как? — спросил. — Ты говорил, тебе надо ночь подумать. Удалось?
— А неплохая долина, — ответил Исильдур, с радостью отвлекаясь на дела насущные. — От отца что-нибудь?
— Камни сердятся… — поморщился Анарион. — Кажется, он вышел, наконец, к Гаваням.
Исильдур кивнул. Даже отголоска Волны хватило. В жутком шторме корабли разбросало — и там, где Исильдур повел своих к югу, князь Элендил и последовавшие за ним трое ушли на север. Один Создатель знает, где были еще два, но, по крайней мере, была надежда, что палантир отзовется.
— А что там? — Исильдур ткнул пальцем в сторону востока. Показалось — на самом горизонте блеснул то ли красный отблеск, то ли просто причудливо отразилось на тучах восходящее солнце.
Анарион пожал плечами.
— Местные лопочут, какая-то мертвая земля. Пеларгирцы молчат. Кто-то говорит, это и есть Мордор.
— Черная земля? — медленно сказал Исильдур и еще раз посмотрел на восток. — Не та ли?..
Анарион замер на минуту, обдумывая ответ. И очень аккуратно сказал.
— Брат… колдун погиб вместе со всеми. Но кто знает — место дурное в любом случае. Осторожность не будет чрезмерной.
Исильдур дернул головой в подобии кивка. Умолк сам.
Как часто теперь их разговоры прерывались подобными паузами.
— Без дела людям лучше не сидеть, — сказал Исильдур наконец. — Мне — так уж точно. А долина и вправду хороша, и крепость тут не помешает. На всякий случай. Будет — Минас Исиль. Зимуем здесь.
Анарион ухмыльнулся ребячливо.
— Да ты всю жизнь мечтал что-нибудь в честь себя назвать, а? Может, и для меня крепостца найдется?
Исильдур подставил лицо утреннему солнцу и улыбнулся, глядя на горы.
— Конечно, — сказал он. — Мне всегда хотелось построить что-нибудь… совсем новое.
3320 Второй Эпохи
Тай-арн Орэ.
Кажется, это был Моро.
Это всегда был Моро. В каком-то смысле он был на это обречен.
Последние две дюжины дней сухие бури стали нестерпимы. После того, как гора раскрылась — впервые за полсотни лет.
Лавовые реки текли по плато неостановимо и тихо. Хлопья пепла оседали на всех поверхностях, на коже, волосах, одежде — не было разницы. Днем иногда можно было разглядеть мутный солнечный круг за пеленой темных облаков, в остальном же от ночи день не отличался ничем.
Внутри цитадели было пустынно. Кроме Девяти, здесь оставались лишь равно верные… или равно отчаявшиеся.
Моро вышел на стену в неурочный час и оперся на один из зубцов. Сплюнул скрипящий на зубах пепел. И увидел — уже почти что у стен.
Человек шел со стороны гор, медленно, едва волоча ноги.
Моро стоял и смотрел, не понимая, что именно видит, пока бредущий к цитадели не поднял голову на краткий миг, не взглянул на башни. И — завалился в пыль, осел на колени — будто моментально кончились силы.
Моро закричал — громко, так громко, чтобы услышали все. А сам бросился во двор, и казалось, никогда ступени не ложились ему под ноги быстрее.
Задыхающийся от бега, внезапно — окрыленный, забывший о будущем и прошлом, забывший о двух жизнях и десятке смертей, Моро вылетел из надвратной башни — крикнул:
— Ортхэннэр! Ты живой! Ты!.. — и замер на полушаге, сбитый влет, одной мыслью — как стрелой в горло. Мыслью, потому что тот, напротив, больше не умел — говорить словами.
был
Глаза — полированная сталь. Неразличимая точка зрачка.
Яркие. Нелюдские.
Мертвые.
Невозможно смотреть — как на солнце в полдень, как на то — на Того — что за солнцем.
Моро все еще пятился, когда его за плечи схватили, встряхнули — что ты, что, брат?..
Остальные столпились у ворот, обступили фигуру в пыли.
— Гортхауэр, ты…
был
— Отвернись, — взмолился кто-то. — Закрой глаза!
Смотрит. Не моргая, кажется — даже не дыша.
— Отойдите, — сухим шелестящим шепотом сказал Хэлкар из-за спин, заговорив впервые за полгода, впервые — с того дня, когда неслышно дрогнула твердь. — Саурон?
был — я?..
Хэлкар склонился над сидящим в пыли, протянул руку.
Тот посмотрел на Хэлкара непонимающе, потом вздрогнул, потянулся навстречу — неправильно, неуклюже.
Разжал кулак, рывком растопырив пальцы.
На ладонь Хэлкару упала пригоршня песка и пара смятых, засохших травинок. Несколько камешков — морская галька.
больше — ничего
никого
Не сумел.
Хэлкар кивнул Хальдору.
Они подхватили Саурона под руки.
Поставили на ноги.
— Пойдем, — сказал Хэлкар.
КОНЕЦ
URL записиНазвание: Искаженные (окончание)
Автор: WTF ChKA 2014
Бета: WTF ChKA 2014
Размер: миди, 23000 слов
Пейринг/Персонажи: Ар-Фаразон, Ар-Зимрафэль, Саурон, Девять
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Времена последнего короля Нуменора. На что можно пойти, чтобы защитить свой народ?
Примечание: AU
Для голосования: #. WTF ChKA 2014 — работа "Искаженные"
Автор: WTF ChKA 2014
Бета: WTF ChKA 2014
Размер: миди, 23000 слов
Пейринг/Персонажи: Ар-Фаразон, Ар-Зимрафэль, Саурон, Девять
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: Времена последнего короля Нуменора. На что можно пойти, чтобы защитить свой народ?
Примечание: AU
Для голосования: #. WTF ChKA 2014 — работа "Искаженные"
3316 год Второй Эпохи,
Андуниэ, поместье Западных Князей
— Ничего не изменилось, — сказал Элендиль с любопытством, выезжая на главную дорогу. Он пустил коня шагом и обернулся к сыну, явственно ожидая какого-то ответа.
— В Андуниэ всегда спокойно, господин.
Исильдур не знал, как себя вести.
— Как Анарион?
— Он в Роменне, господин. У него все в порядке.
— Как дети?
«Принимают за дедушку — прадеда», — ядовито подумал Исильдур, но проглотил собственные слова с чуть слышным вздохом. Не то, чтобы он не понимал отца.
— В городском доме, с матерью, господин. Я не знал, будет ли уместно.
Элендиль посмотрел на Исильдура более внимательно.
— Мне жаль, сын, — сказал он. — Я задержался в Линдоне, а потом… думаю, забыл о времени. Письмо нашло меня спустя год после твоей свадьбы.
Исильдур кивнул. Отболело давно. Князь Амандиль принимал и отдавал свадебные дары вместо отца, и грешно было жаловаться на саму свадьбу — Король вершил официальный обряд с уверенной легкостью, граничащей со святотатством, одарил жениха и невесту домами в Арминалэт, кораблем, какими-то землями в колониях… и прочей драгоценной мелочью без счета. В Андуниэ потом тихо провели второй обряд, перед Великими и Создателем, а потом жизнь закружила — дети, хлопоты, местные дела. Жили ярко, будто последний раз, и захватывало дыхание.
Незаметно к Исильдуру отошли и дела провинции. Как он теперь понимал со странным чувством, привык считать — наследником — себя. За полторы-то дюжины лет…
— Как… отец? — после долгого молчания спросил Элендиль.
Исильдур никогда не знал, что за тень упала между дедом и отцом в годы после смерти матери.
Догадывался. Постановил — не знать.
Князь Амандиль не покидал Арминалэт больше, чем на несколько недель, и каждый раз, приезжая к нему, Исильдур со стыдом думал, что надо бы задержаться и чем-то помочь. Но — старому князю не была нужна ничья помощь. Сыну он бы — позволил. Внук — не смел спросить. Дед был недосягаемо безупречен — «Нараку н’Адун» — Орел Запада, звали князя Амандиля даже самые лютые из Людей Короля, и спокойно владетель Андуниэ входил в Замок, и рядом с королем неизменно оказывался во всех достойных делах.
И было непонятно — как, вот этот — вернейший из Верных — и безумная круговерть жизни Арминалэт?..
Пожалуй, начинать беспокоиться надо было раньше.
Как описать отцу?
Дед приехал во главе отряда и сам расседлывал коня во большом дворе, а Исильдур молчал растерянно — потому что — без объяснений, без предупреждения…
— Государь пожелал прекратить видеть меня в Арменелосе, — сказал князь Амандиль в пространство и прошел в дом.
Исильдур шел за ним следом и слушал.
— Король собирает флот, — говорил дед, и в глазах стыло — непонятное. — Король… послушай, Исильдур, внук мой, Король наш — благородный и храбрый муж, но не все рядом с ним таковы…
— Король собирает флот, — наконец, сказал Исильдур.
— Да, — сказал Элендиль, и Исильдур с опозданием понял — отец сейчас — как он, Исильдур, тогда, после первых выездов в Столицу. Он не надменен и не рисуется, он просто проехал от Роменны до Арминалэт и дальше, проехал мимо Гробниц, которых больше дюжины лет не видал.
Он… растерян?
— Давай сперва доедем до усадьбы, — быстро предложил Исильдур. — Тебе надо поговорить с князем.
***
Исильдур понял — разговор не задался.
В комнате было душно. Свечи, закрытые окна, задернутые занавеси. Восемь стражей Исильдур встретил по пути. Никто из слуг не осмелился бы подслушивать, но по наружной галерее тоже ходили люди деда.
Он шагнул внутрь, почтительно встал у дверей — и наконец понял, почему по усадьбе до сих пор не расползлась весть о возвращении наследника.
Его просто никто не признал. Господина Элендиля сына Амандиля не было в этой комнате.
Был высокий, светлоглазый элда: как с рисунков в книгах, как из детских путаных воспоминаний о гостях из земель на западе… или из убежищ на востоке, поди их разбери.
В белой рубахе и зеленом плаще, легкий, как тень, не старый, не юный — иной.
Глаза… Элендиля… были доверху полны серебром луны. В этом взгляде не было места земле и — тем более — делам людей. Не по зову Князя Андуниэ вернулся незнакомец с именем отца.
— Я не желаю в этом участвовать, — устало сказал Элендиль, подперев рукой голову. — Я пришел, чтобы уговорить вас всех уйти со мной в Средиземье, отец. Наша земля ядом стала для нас.
— Послушай, внук, — резко сказал князь. — Послушай, что он говорит.
— Я видел сон, — тихо ответил Элендиль. — И этот сон был послан мне.
— Две сотни лет! И ради чего? Чтобы мой сын отказался от всего, что я сделал?
— Что ты сделал, скажи же мне? До последнего сидел в столице, надеясь, что Король одумается? О, Король прекрасно знает, что делает!
— Конечно, знает!
Исильдур без разрешения открыл окно и сел на подоконник.
— Я вам тут зачем? — спросил он с наигранной веселостью. — Господа мои отец и дед, время уже позднее, неужто утром не договорите?
— Мы должны собрать всех, кого можно, и уплыть с Острова, — повторил Элендиль, глядя на сына отсутствующе.
— Нет, дорогой мой сын, мы должны отправить с Острова ненадежных и сесть тихо — пока флот не будет собран. А вот потом — придет твой черед с торжеством войти в Столицу.
— Господин мой дед…
— Отец, это…
— Это — Скипетр, — сказал Амандиль тихо.
Исильдур выглянул наружу и проверил, где там стража, и не подслушивают ли сами, все восемь, плечом к плечу, ухо к уху, допустим, прямо под окном.
И только потом выдохнул сквозь зубы.
— Это измена, — сказал он, сам не веря собственным словам.
Амандиль усмехнулся.
— Король знает. И цена давно заплачена. Других наследников нет и не будет.
Элендиль закрыл глаза.
— Нет, — твердо сказал он. — Я отказываюсь от твоих планов, отец.
Амандиль опустил голову и на миг показался чудовищно уставшим.
— Хорошо, — ответил он и пожевал губами. — Хорошо. Тогда, боюсь, сын мой, тебе придется умереть.
— Что?.. — переспросил Исильдур растерянно.
— Что если княжич Элендиль никогда так и не вернулся? — спросил Амандиль холодным, чужим тоном. — Что если один из прибрежных эльфов настолько сдружился с княжичем, что после его смерти привез семье немногочисленные сохранившиеся вещи и рассказал про обстоятельства гибели?.. Тогда семья поблагодарит эльфа, рискнувшего через весь Остров пробраться в Андуниэ и обеспечит этому эльфу безопасную дорогу назад, в Линдон.
В глазах Элендиля стыло понимание.
— Скажи, внук, разве так уж плохо звучит — Тар-Исильдур? — горечь в голосе Амандиля стала совершенно явной.
***
Между сном и явью мир был подобен гигантской арфе. Взбудораженный разум не давал покоя, подкидывал все новые куски кошмарной беседы, не закончившейся, по сути, ничем, перебирал струны, заставляя снова звучать:
...предопределено править Островом, если первая линия угасает...
...не предательство — услуга, договор...
...дождаться флота и после...
Контрапунктом вступал другой голос:
...бессмысленно. Порчу не отогнать...
...наказание, кара создателя...
...поверить и покинуть родину...
Оба сливались в хоре:
...начать заново! С чистого листа — разве не хотел бы? Устроить так, как хочется тебе...
С детства Исильдур ненавидел игру на арфе. С тех пор мало что изменилось.
Он ворочался в кровати до предрассветного часа, пока спор отца и деда не расплылся в бесформенную, неузнаваемую нотную последовательность и не увлек в себя вереницу других фигур и мелодий.
Перед Исильдуром пролетела в танце грозная королева Зимрафэль, оглянулась через плечо и лицо ее на миг стало похожим на лицо обожаемой жены. Королеву сменил Король на вороном коне — странно, подумал Исильдур сквозь сон, коней государь предпочитал буланых... но лицо Короля было как отражение в зеркале, а пока он смотрел в это самое зеркало, из-за плеча поднялся черный двойник, превратился в Зигура. Но и проклятый колдун не задержался надолго, уселся в кресло по левую руку Королевы, знакомо свел вместе пальцы рук и Исильдур понял, что смотрит в лицо деду... дед кивком головы обратил внимание Исильдура на распахнутое окно, под которым подслушивала вся ближняя гвардия и челядь, а когда Исильдур сердито высунулся наружу и потянул на себя ставень, подошел отец, больше похожий сейчас на собственного старшего внука, Элендура. Исильдур поднял на него взгляд.
И замер.
Позабыв человеческую речь, замычал, замотал головой, забился в кровати.
Раздвигая собой звезды, над его миром навсегда вставала — волна.
Проснулся от крика, подумал было — собственного, но нет — кричали в доме. Встал, пошатываясь, утер оборотной стороной ладони лицо — соль жгла кожу. То ли вечерние сумерки, то ли только-только рассвет — не поймешь даже, сколько проспал, да и... был ли это сон?
Крик повторился.
Исильдур второпях натянул первые попавшиеся штаны и выскочил из комнаты, не беспокоясь о внешнем виде и достоинстве. Показалось — не до того сейчас.
На лестнице столкнулся с отцом. Элендиль был в одних штанах и рубахе, но держал в руках пояс с оружием.
Они молча переглянулись и бросились в сторону княжеских покоев.
Князь Амандиль стоял посреди центральной лестницы, а у его ног лежало тело старшего кастеляна. Кровь стекала по светлому камню ступеней... капала с обнаженного меча в руках у князя.
Когда дед развернулся к ним, Исильдур обреченно понял, что сны сегодня снились, кажется, всему поместью — и князь Андуниэ не смог — или не захотел — проснуться собой.
За спиной ахнула кто-то из подбежавших слуг.
В неверном предутреннем свете лицо князя двоилось, дрожало, как отражение в бегущей воде, наслаивался другой формы подбородок, чуть по иному изгибались брови...
Только глаза оставались неизменными — серые, печальные... безумные.
— В эту землю я пришел, и в этой земле останусь до скончания веков, — сказал князь Амандиль и поднял меч.
Никогда он не двигался с такой убийственной грацией.
Исильдур когда-то считал с летописной книгой в руках: рано принявший венец Андуниэ, Амандиль, сын Нумендиля, не успел даже отслужить обычный срок на флоте, а может, и вовсе не бывал в колониях. Не воевал, не обучался сверх обычного владению оружием. Он был — второй после Короля, Князь Западного Дома. Для детей и внуков он нашел лучших учителей, лично ему оружие всегда было — без надобности. До этой ночи.
— Отец? — с тоской в голосе спросил Элендиль.
— Наша земля, — сказал князь Амандиль и пошел вниз по ступеням. — Никому! Ни Зигуру, ни низшим, ни глупым варварам, ни эльфам, ни Валар, ни даже Единому — никому не отдам я этой земли. Эленна норэо! Они хотят уничтожить тебя... нет, я не поддамся на эту ловушку. Кого прислали в мой дом под видом сына? Кого хотели обмануть чародейской тварью?..
«Что если княжич Элендиль никогда так и не вернулся?» — далеким эхом отозвалось под сводами зала.
Элендиль ушел от первых четырех ударов, а потом выдернул из ножен меч. Но — все еще уклонялся, отступал, кружил по зале... Клинок плясал в его руке, но князь Амандиль будто сам подставлялся под удар, заставляя сына отдергивать, отводить меч, ломая рисунок боя, ломая самого Элендиля.
Исильдур застыл, завороженный, и пропустил момент, когда белая рубаха отца окрасилась кровью. Мимо рванулся кто-то из дедовых гвардейцев, попытался — кинуться в ноги, сбить, остановить... Князь вспорол воину горло самым кончиком клинка и вновь обернулся к Элендилю.
— Не надо, отец, — почти простонал Элендиль, зажимая рукой рану. — Не поддавайся им. Вернись!
— Что толку, — тихо сказал Амандиль, отводя меч для решающего удара, — что толку — если все — предрешено и никого уже не спасти?.. Лучше я заберу с собой всех, кого смогу, уйду сам, а не по чужой воле!
Исильдур обрушил деду на голову золотой тяжеленный подсвечник.
***
Мучительно долгой была дорога до Арминалэт.
Мучительным был подъем к замку, взгляды стражей, изумленные лица придворных.
Мучительно неуместно выглядел сейчас Элендиль перед Королем — растерявший всю свою эльфийскую инаковость, а княжеской уверенности пока что не обретший.
— Вот знак княжеской власти, — сказал Элендиль и раскрыл простой деревянный ларец. Блеснул звездным светом тонкий обруч с одним крупным камнем-слезой. — Господин отец мой, Амандиль… отплыл в сторону Запада и не взял с собой никого, кроме трех старых слуг. Я послал за ними корабль, но ничего не нашли в прибрежных водах и нет больше об отце моем никаких вестей.
Король смотрел на венец молча.
Королева Зимрафэль встала с кресла, подхватила Короля за руку.
— Отплыл искать помощи и совета Валар… как ожидаемо от старого Князя Западного Дома, — спокойно сказал Ар-Фаразон, и Исильдуру почудился в словах короля острый блеск меча. — Я все легче отношусь с годами ко лжи. А это — хорошая ложь. Правильная. Но… скажи мне, Элендиль, сын Амандиля, это было — хотя бы — быстро?
Элендиль молчал и сжимал шкатулку в побелевших пальцах.
— Понятно, — сказал Ар-Фаразон, не изменившись в лице. — Ну что же… Звезда Элроса — по праву крови твоя. А о том, сколько тебе ее носить... мы рассудим позже.
Исильдур выдохнул. Слишком заметно, потому что Король опустил взгляд на него. Но не сказал — ничего.
— Я по-прежнему не желаю видеть в Арминалэт Князя Западного Дома, — сухо закончил Ар-Фаразон.
Элендиль молча поклонился Королю, Королеве.
Уже на лестнице Исильдур оглянулся.
Среди цветов и лоз, на малой террасе, где Король принимал иногда высокородных, стояли двое — и мучительно пусто было рядом с Королевой. Почудилось: сейчас из-за увитой плющом решетки выйдет седой старик в черном и серебре, взмахнет рукой, непочтительно кивнет Королю...
Из теней рядом с верхним выходом выступил третий — в черном, встал рядом с Королем.
Исильдур стиснул зубы и поспешил к дверям.
3319 год Второй Эпохи
Арминалэт, Замок Королей
В малой зале было пусто и тихо.
В дверях Мириэль чуть не столкнулась с Зигуром — тот прошел мимо, даже не подав виду, что заметил королеву.
Ей было все равно.
— В старые времена добродетельная супруга проводила бы мужа до самых корабельных сходен. Ветвь вечнозеленого древа закрепила бы на носу корабля, как благословение. — сказала Мириэль.
Фаразон улыбнулся и взял ее за руку.
— Тащить королеву в Роменну? Заставить ждать окончания погрузки? А может, пока мы обходим Остров, отправить к андунийским заброшенным гаваням и там попрощаться в третий раз? — улыбка у него была невеселая. — Меньше печали — это просто военный поход.
Мириэль покачала головой.
— Меня ты призвал последней, — заметила она, не стараясь скрыть упрек в голосе.
— С тобой мы точно еще увидимся, госпожа. — ответил Фаразон. — А колдуна — колдуна я освободил от слова. Пусть идет, куда хочет.
— Так или иначе, — тихо ответила Мириэль, — мы действительно еще увидим друг друга, муж мой. Здесь… или на ином пути.
Фаразон понял.
Он обнял ее — аккуратно, чтобы не помять о сталь доспеха шелковый наряд. Поцеловал в лоб. Губы у него были сухие, холодные.
— Не жалеешь о таком муже, госпожа? — устало спросил он. — Немного же счастья я тебе принес.
Мириэль посмотрела на него без улыбки.
— Я выбрала в мужья единственного, кто не боялся, — ответила она. — А даже если боялся, то все равно шел вперед — без сомнений, без колебаний. Не заставляй меня менять свое мнение о тебе на старости лет… мой золотой принц.
Фаразон выпрямился, улыбнулся горделиво. Показалось — юность на миг коснулась его глаз.
— Ну что же! — сказал он. — Лучшего благословения я не мог и пожелать. Подчиняюсь твоей воле, моя королева!
Смеясь, они вышли к ожидающим на площади людям.
Ар-Зимрафэль смотрела вслед с балкона Замка, недвижимо и молча. Смотрела, как исчезает среди городских крыш хвост стальной колонны.
Смотрела, как стекается туман с городских улиц, как встают в строй призрачные воины, как из Города Мертвых, повинуясь воле последнего Короля Нуменора, выходят, шеренга за шеренгой, полки.
Ар-Фаразон ехал во главе колонны, на медно-рыжем жеребце, и не оглянулся ни разу. Только перед поворотом дороги воздел вверх древний скипетр — и солнце на миг залило всю его фигуру непереносимо сверкающим золотом.
3319 год Второй Эпохи
Арминалэт, Замок Королей
Если вы не знаете, где искать королевского советника…
Впрочем, довольно. Она знала.
На одной из дворцовых террас, чем-то полюбившихся Зигуру, у самого края, там, откуда открывался вид на город и дальше, на устье реки.
Маленькое озерцо, кусты, дорожки, да неяркий насыпной берег из мелкой гальки и янтаря — что здесь и привлекало колдуна?..
Зигур сидел прямо на гальке, опершись на стену беседки, и перекатывал между пальцами какую-то блестящую безделушку — колечко ли, застежку, Мириэль не разобрала.
Он глянул на королеву, но не сказал ничего и не стал вставать.
— Ведь он не вернется, — сказала Мириэль ровно.
Зигур утвердительно прикрыл глаза.
— Посмотри на меня, колдун, — тяжело сказала королева. — Не смей — игнорировать.
— Я слышу, — отозвался он неохотно. — Я понимаю. Я жду. Чего ты хочешь, королева?
Мириэль нахмурилась.
— Не много ли воли, Зигур, ты взял?
— Меня зовут — Саурон, — мягко сказал колдун. — Можно — Гортхауэр. Я устал от ваших прозвищ. Давай попробуем обойтись без них. Мое бытие советником короля Нуменора в любом случае — завершено.
Мириэль посмотрела на него с холодным отстраненным любопытством. Кивнула медленно.
— Не будешь советником, — спросила она и тяжелее оперлась на трость, — кем будешь?
— Уж побуду никем какое-то время, — ответил Саурон с сомнением. — Не впервой. Где-то у меня был плащ…
Встряхнул тяжелое сукно, расстелил по холодной скамье, кивнул королеве — уважительно, но без подобострастия. — Садись, Мириэль, я вижу, ноги тебя подводят. Впрочем, тут я могу ненадолго помочь…
— Не позволяю, — так же ровно ответила Мириэль и опустилась на предложенное место. — Не прикасайся ко мне… Саурон. Моя жизнь — только между мной и Создателем. А теперь расскажи мне, о чем мой супруг умолчал. То, о чем вы говорили — тогда, в малой библиотеке.
3301 год Второй Эпохи
Арминалэт, Замок Королей
— Ты обезумел, — сказал Саурон резко.
Он расхаживал по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину.
Фаразон посмотрел на собеседника и ответил с легкой улыбкой.
— А ведь ты боишься.
Саурон замер на половине шага, обернулся удивленно.
— Боишься, — кивнул Фаразон. — Ты хорошо умеешь видеть чужие движения души, взгляни же на свою. Подумай — по сравнению с остальными вариантами — насколько безумен именно этот?
— Валинор, — сказал Саурон. — Вторгнуться в Валинор с флотом? Принудить — Валар — силой… Фаразон, ты… ты…
— С тобой же получилось, — сказал Фаразон серьезно.
Саурон посмотрел на короля немо.
— А, — сказал Фаразон, — вот это выражение лица мне нравится. Значит, я думаю в верном направлении.
Саурон покачал головой.
— У нас есть время, — сказал он. — Это была просто дикая идея. Шутка — там, где шутить не следовало.
— Времени нет, — поправил его Фаразон. — Ты забыл, что я смертен, правда? Я сам вспомнил не так давно.
Фаразон встал сам и подошел к окну. Задумчиво провел рукой по стеклу, взглянул на отражение. Крепкий, моложавый… не скажешь, что уже третья сотня лет. Взгляд только вот что-то… почти как у драгоценного дяди.
За его спиной Саурон откинулся на спинку кресла и замер в задумчивости, сложив на груди руки. Вот уж кто не изменился ни на йоту за пролетевшие десятилетия — разве что казаться стал резче, беспокойнее, моложе.
— Амандил вышвырнет меня с острова в ту же секунду, что примет Скипетр, — сказал, наконец, Саурон. — Да как бы не корабельной катапультой. Скажи… давно ли его маска так приросла к лицу?
Фаразон хмыкнул.
— К сожалению, заботу о чистоте линии наследования пережил только я, да Дом Князей Андуниэ. Но я бы поставил на Исильдура, Амандиль ровесник мне, а где носит Элендиля, знает только море... да еще, быть может, морские эльфы. И не трожь моего князя — наши роли отцы выдали нам еще до рождения... толку теперь с того.
Он помолчал и продолжил.
— Ты не веришь в военный успех, Саурон? Или есть равные моим армии? Я считаю — по твоим рассказам и по тому, что видел сам — шансы есть. Их мир неизменен и скован, и там же живет множество эльфов — не будут же Стихии рвать землю под ногами своих же подданных? Но ты не веришь. Ладно. Подумай тогда вот о чем. Что произойдет на Острове, если мой флот и я — не вернемся?
— Люди любят тебя, — сказал Саурон без раздумий. — Почитают равным богам. Это всегда опасно. Если ты не вернешься — если флот не вернется — Остров или никогда больше не поверит Валар, или сорвется в слепое их почитание… но вы, нуменорцы, мстительны, злопамятны, упрямы, так что, скорее, первое. Откуда такие мысли? Ты ведь не в одиночку поплывешь, Фаразон, сколько людей ты заберешь с собой? Тысячи? Десятки тысяч?..
Саурон внезапно остановился на середине фразы.
— Хватит ли этого, чтобы отторгнуть заразу? — спросил Фаразон. — Посчитаешь мне шанс невозможного с невероятным, а, Зигур?
— Ужас, возмущение, ненависть… скорбь, — тихо сказал Саурон. — Собственные, не взятые взаймы у прошлого, неповторимые. Горе в каждом доме. Поражение или победа? Вырвешь ты у Валар согласие или твой флот сметут с лика мира — разницы нет. Ты хочешь кровью смыть проклятие, навсегда провести границу между людьми и тенями.
Отражение короля в оконном стекле одобрительно улыбнулось Саурону.
— Да, — сказал Саурон отражению. — Да. Я — боюсь. Вот прямо сейчас. Только не Валар. Тебя.
— Значит — я прав, — ответил Фаразон. — Спасибо, советник. Твоя помощь как всегда — неоценима.
***
— Элендиль, сын Амандиля, — так же спокойно произнесла королева. — Да. Но устоит ли он?
— Этот? — сказал Саурон. — Устоял перед опалой и изгнанием из столицы, устоял перед сворой голодных духов — может устоять и здесь. Я рассчитывал больше на его сына, конечно.
— Ты долго терзал Дом Андуниэ, — согласилась Мириэль. — Долго, неприятно, некрасиво. Светлы андунийцы, благородны, непричастны…
— Всего лишь развил вами же заданную тему, — сказал Саурон без улыбки. Щелчком пальцев снова подкинул в воздух блестящее колечко, поймал, вернул на руку. — Что сделано, то сделано. Со временем отзовется.
Мириэль поднялась, оправила черные на золотом кисти накидки.
— На моей земле нельзя быть никем, — строго сказала она. — Так что, советник, считай, твоя служба пока продолжается — не так уж долго и осталось. Велю сопроводить королеву до верхних террас Замка.
— Где твои спутницы и свита? — спросил Саурон уныло и встал.
— Половина моей стражи уплыла с Королем, — ответила Мириэль. — А прочих я видеть не желаю — еще мне не хватало их сочувствия.
***
Они прошли совсем недалеко, когда Саурон указал рукой вверх.
— Снова? — спросила Мириэль.
Исполинские тени в небесах над Арминалэт.
Орлы. Свидетели Манвэ.
— Они ждут, — сказал Саурон и Мириэль споткнулась на середине шага, выпустила растерянно трость. Ей показалось, будто солнечный свет на миг померк.
— Королева? — непонимающе воскликнул Зигур. Мириэль скользнула ладонью в воздухе, схватилась, не думая, за подставленную руку, чтобы не упасть.
Забыв, что ей не стоит касаться Зигура.
Но мир дрожал под ее взглядом, осыпался прахом — и в муках рождался вновь. Воздух становился — другим, и земля под ногами готова была откликнуться на другое имя, и прошлое переставало иметь смысл.
Зигур вскинул голову, втянул ртом воздух, будто дикий зверь. Глаза его расширились.
— У него получилось, — выдохнул колдун неверяще. — Как? Что…
Королева Мириэль сжала холодные пальцы нелюдя и зачерпнула столько огня, сколько смогла.
Гул подземного пламени и жар раскаленного песка, свист клинка и предсмертный хрип. Пламя и тьма…
Зигур вскинул брови, рассмеялся коротко, но не отнял руки.
Жизнь и суть господина королевского советника жгли нутро похуже кислоты, но так было нужно, чтобы — суметь отпустить на свободу нелюбимый, сокрытый дар.
Как костыль не нужен здоровому, так Зрячий Камень ни к чему тем, кто умеет смотреть сам.
Небо рванулось навстречу, небо и море, шепот прибоя и шелест волны. На светлом берегу запретного для смертных края стоял ее Король и разглядывал в ладони — горсть сияющего, переливающегося всеми цветами радуги песка.
За спиной государя выгружались войска, и туман стлался Ар-Фаразону под ноги, словно послушный пес, иногда вырывась навстречу воинам, и придавая им совсем иное обличье.
Пятился от Ар-Фаразона высокий, в белом и золоте, посланник — как похож на кого-то — мелькнула мысль. Пламя чуть дрогнуло — Зигур вздохнул нетерпеливо — дальше, дальше!
Король разглядывал в ладони горсть алмазного песка и молчал. А после молчания, указал знаменосцу, и первые отряды войска двинулись вперед. Вслед за ними пополз туман.
Мир менялся прямо вокруг них. Как будто из вышивки вытягивали ставшие ненужными опорные нити, расправляли ткань, разглаживали, вынув из пялец…
Зигур упал на колени там, где стоял. Засмеялся.
— Они уходят! — сказал он, поворачивая голову. — Отступают, оставляют Остров! Кто бы подумать мог! Тогда я и впрямь, наверное, смогу помочь, сделать — чтобы музыка не рвалась, чтобы не было хоть здесь вырванных нитей, не было — пустоты и обломков…
Улыбка у него была шальная, искренняя — как у другого человека украденная.
Долю мгновения она продержалась, эта улыбка, прежде чем превратиться в оскал.
— Нет! — воскликнул колдун, вскакивая. — Да нет же!
Горький, непереносимо горький дар последних из королевского рода.
Видеть. Понимать.
сам творец обратил внимание на несовершенство картины
исправить
но время упущено, само понятие — время — мешает стереть нужный слой, переписать
Мириэль развернулась лицом к закату и высоко вздернула подбородок.
Она видела — как дрожат ослепительные, высокие скалы, как падают камни, подымается твердь, скрывая воинов Острова в разломе, накрывая лавиной — но не убивая, погружая в бесконечный кошмарный сон. Туман ложится в земную колыбель вместе с людьми, покорно, скрывает тела и лица, обвивает миры зримый и незримый, переплетает души.
Король Ар-Фаразон смотрит с утеса на гигантский разлом, поглотивший всю его армию, смотрит на восток и смотрит на запад — у него есть мгновение — сделать выбор. Выбор… есть всегда. Даже когда его нет.
«Я думала, это тебе придется дожидаться меня, господин мой…» — успевает подумать Мириэль.
Король шагает к своим воинам.
— Не нужно, — кричит Саурон, вытягивается в струну, подымает голову, смотрит — прямо на солнце. Кулаки сжаты до побелевших костяшек пальцев. — Не нужно… они почти исцелены. Не будет больше теней, не будет неправильных мертвых, нет, не надо — не надо так! Возьми меня, если хочешь, оставь этот остров! Убирайся, не трогай их!
не имеет значения
Королева успевает увидеть — Волну.
Что успевает Зигур — ее не интересует.
3319-3320 Второй Эпохи
прибрежные воды острова Нуменор -
Средиземье, к северу от Пеларгира
Все оказалось неожиданно просто.
Исильдур положил руку на пояс. Нет, не угрожая — пока что. Предупреждая.
Людей Короля на корабле было совсем немного, и почти все они уже стояли безоружными на палубе, в кругу солдат и матросов Андуниэ.
— Это измена, — сказал капитан хрипло. Голос подводил его — когда выясняется, что треть команды не взошла на борт, а вместо нее взошли — другие, становится не до разговоров.
Исильдур покачал головой.
— Брось меч и присоединись к остальным, Харзир. Я дам вам две шлюпки… хотя разумнее бы вам было остаться на борту.
— Трус и предатель, — капитан приглашающе повел в воздухе клинком. — Если ты думаешь, что вы можете просто развернуть корабли и войти в опустевший Замок…
Исильдур глянул на капитана Харзира так, что тот осекся.
Обидно — да, было. Такое — в лицо княжичу? Наследнику Дома?..
Но стоило гневу коснуться сердца, как знакомо кольнуло запястье и на мгновение показалось — ледяная рука на плече, пьяные лица вокруг и смех, и главная опасность — за спиной.
Ненависть была холодной и старой. Отрезвляющей.
— Мы покидаем Эленну, — сказал Исильдур. — Опусти меч, Харзир, драться с тобой никто не будет. Матросы просто накинут на тебя сеть. Полежишь пару дней спутанным… подумаешь немного.
Капитан Харзир взглянул в не по годам взрослые глаза своего второго помощника и вздрогнул.
— Вы бежите, — сказал он растерянно.
Исильдур молча отвернулся. Разговор перестал быть важным.
Капитан выругался и отбросил меч в сторону.
— Убрать лишние паруса, — скомандовал Исильдур, сам становясь к центральному из пяти штурвалов. — Нас ждет Князь в Андуниэ… а потом — Восток!
Девять гигантских теней — сестры-корабли, малое западное крыло — почти одновременно легли на новый курс. Медленно и до поры — незаметно — они начали отставать от основного флота. Близкая ночь давала нужный выигрыш по времени, прежде чем встревожатся ближайшие соседи.
***
…конечно, они не успели — уже следующим днем, уже подобрав на борт всех, кого могли вместить захваченные корабли, всех, кто поверил князю, но не отплыл в колонии до того… не успели — и прямо над кораблями встала выше гор, выше звезд, выше неба, стена воды, обрушилась, в щепки разбивая мачты, подхватила, понесла, ломая кости, выкручивая мышцы…
Исильдур очнулся от боли и долго разминал сведенную судорогой ногу — позавчера, после долгого перерыва, почти весь день провел на лошади.
Снова заснуть не пытался — без толку. Если началось с ложными видениями — лучше вообще следующие дня три не ложиться.
Среди его людей не было тех, кому не снилась бы Волна.
Он вышел из шатра, плеснул водой в лицо, оглядел долину. Лагерь просыпался. Землемеры уже проверяли потребный инструмент, у времянки, где хранились припасы и книги, спорили мастера.
На ходу дожевывая кусок хлеба, подошел Анарион, кивнул.
— Ну как? — спросил. — Ты говорил, тебе надо ночь подумать. Удалось?
— А неплохая долина, — ответил Исильдур, с радостью отвлекаясь на дела насущные. — От отца что-нибудь?
— Камни сердятся… — поморщился Анарион. — Кажется, он вышел, наконец, к Гаваням.
Исильдур кивнул. Даже отголоска Волны хватило. В жутком шторме корабли разбросало — и там, где Исильдур повел своих к югу, князь Элендил и последовавшие за ним трое ушли на север. Один Создатель знает, где были еще два, но, по крайней мере, была надежда, что палантир отзовется.
— А что там? — Исильдур ткнул пальцем в сторону востока. Показалось — на самом горизонте блеснул то ли красный отблеск, то ли просто причудливо отразилось на тучах восходящее солнце.
Анарион пожал плечами.
— Местные лопочут, какая-то мертвая земля. Пеларгирцы молчат. Кто-то говорит, это и есть Мордор.
— Черная земля? — медленно сказал Исильдур и еще раз посмотрел на восток. — Не та ли?..
Анарион замер на минуту, обдумывая ответ. И очень аккуратно сказал.
— Брат… колдун погиб вместе со всеми. Но кто знает — место дурное в любом случае. Осторожность не будет чрезмерной.
Исильдур дернул головой в подобии кивка. Умолк сам.
Как часто теперь их разговоры прерывались подобными паузами.
— Без дела людям лучше не сидеть, — сказал Исильдур наконец. — Мне — так уж точно. А долина и вправду хороша, и крепость тут не помешает. На всякий случай. Будет — Минас Исиль. Зимуем здесь.
Анарион ухмыльнулся ребячливо.
— Да ты всю жизнь мечтал что-нибудь в честь себя назвать, а? Может, и для меня крепостца найдется?
Исильдур подставил лицо утреннему солнцу и улыбнулся, глядя на горы.
— Конечно, — сказал он. — Мне всегда хотелось построить что-нибудь… совсем новое.
3320 Второй Эпохи
Тай-арн Орэ.
Кажется, это был Моро.
Это всегда был Моро. В каком-то смысле он был на это обречен.
Последние две дюжины дней сухие бури стали нестерпимы. После того, как гора раскрылась — впервые за полсотни лет.
Лавовые реки текли по плато неостановимо и тихо. Хлопья пепла оседали на всех поверхностях, на коже, волосах, одежде — не было разницы. Днем иногда можно было разглядеть мутный солнечный круг за пеленой темных облаков, в остальном же от ночи день не отличался ничем.
Внутри цитадели было пустынно. Кроме Девяти, здесь оставались лишь равно верные… или равно отчаявшиеся.
Моро вышел на стену в неурочный час и оперся на один из зубцов. Сплюнул скрипящий на зубах пепел. И увидел — уже почти что у стен.
Человек шел со стороны гор, медленно, едва волоча ноги.
Моро стоял и смотрел, не понимая, что именно видит, пока бредущий к цитадели не поднял голову на краткий миг, не взглянул на башни. И — завалился в пыль, осел на колени — будто моментально кончились силы.
Моро закричал — громко, так громко, чтобы услышали все. А сам бросился во двор, и казалось, никогда ступени не ложились ему под ноги быстрее.
Задыхающийся от бега, внезапно — окрыленный, забывший о будущем и прошлом, забывший о двух жизнях и десятке смертей, Моро вылетел из надвратной башни — крикнул:
— Ортхэннэр! Ты живой! Ты!.. — и замер на полушаге, сбитый влет, одной мыслью — как стрелой в горло. Мыслью, потому что тот, напротив, больше не умел — говорить словами.
был
Глаза — полированная сталь. Неразличимая точка зрачка.
Яркие. Нелюдские.
Мертвые.
Невозможно смотреть — как на солнце в полдень, как на то — на Того — что за солнцем.
Моро все еще пятился, когда его за плечи схватили, встряхнули — что ты, что, брат?..
Остальные столпились у ворот, обступили фигуру в пыли.
— Гортхауэр, ты…
был
— Отвернись, — взмолился кто-то. — Закрой глаза!
Смотрит. Не моргая, кажется — даже не дыша.
— Отойдите, — сухим шелестящим шепотом сказал Хэлкар из-за спин, заговорив впервые за полгода, впервые — с того дня, когда неслышно дрогнула твердь. — Саурон?
был — я?..
Хэлкар склонился над сидящим в пыли, протянул руку.
Тот посмотрел на Хэлкара непонимающе, потом вздрогнул, потянулся навстречу — неправильно, неуклюже.
Разжал кулак, рывком растопырив пальцы.
На ладонь Хэлкару упала пригоршня песка и пара смятых, засохших травинок. Несколько камешков — морская галька.
больше — ничего
никого
Не сумел.
Хэлкар кивнул Хальдору.
Они подхватили Саурона под руки.
Поставили на ноги.
— Пойдем, — сказал Хэлкар.
КОНЕЦ